«Война и мир». Читаем Роман. Объяснение Пьера. Наташа и пьер Небо под Аустерлицем
Наташа:
Н.Шипилов. «После бала»
Никого не пощадила злая пуля,
Даже вас, мой дорогой, и мой желанный,
С панталыку сбил меня проклятый жулик.
С той поры в моей душе большая рана!
Мы девицы, мы слабы на комплименты,
Любим более ушами, чем рассудком,
Нашептал мне Анатоль ангажементы,
Он коварный соблазнитель и анчутка!
Князь, мой милый, если можете, простите,
Вы один на свете рыцарь без упрека,
Как простил когда-то Рама бедной Сите,
Не позволив даже пошлого намека!
Князь Андрей:
Песня из к\ф «Таинственный монах» «Нас уже не хватает в шеренгах по восемь…»
Сил уже не хватает, на тебя мне сердиться,
Я, конечно, прощаю, зная душу твою,
Но хочу поскорее забыть эти лица,
Эти морды милордов, эти рыла в строю!
Что Борис Друбецкой, что Василий Денисов,
Наплевать и забыть, это так - молодняк,
Но Курагин, признаться, изрядная крыса,
Имбецил он и даун, нарциссический хряк!
Но не стоят они даже лишнего слова,
Пред моею любовью к тебе, Натали,
Возвращаюсь к тебе сердцем снова и снова,
Как бойцы ИчкериИ в Гудермес и Шали!
Может, жить мне осталось часов этак восемь,
И оттуда никто не вернулся назад,
Сохрани навсегда эту рдяную осень,
И запомни, что Пьер был мой названый брат!
Наташа обнимает его. Андрей умирает.
Действие 10. Встреча Пьера с Наташей
Прошло полгода после смерти князя Андрея.
Пьер:
В. Егоров. «Дождь смоет все следы…»
Я был в огне Москвы, в плену я ел конину,
Смотрела смерть в глаза, как темная вода,
Пройдя свой путь земной почти наполовину,
Я посмотрел назад - сплошная ерунда!
Масонские мечты, изменница Елена,
Крестьянские дела, борьба за урожай,
Не в силах избежать забвения и тлена
Мы твердо знаем долг - потомков нарожать!
Чего не смог ты сам - отдай им эстафету,
Придут иные дни, иные времена,
Дождь смоет все следы, дождь смоет все приметы,
Живет любовь одна, живет любовь одна!
Наташа, будь моей, со мной живи до гроба,
Я о тебе мечтал всю жизнь и два часа,
Иначе стану я тупым аутофобом,
Иначе буду рвать на теле волоса!
Наташа:
«Крутится, вертится шар голубой…»
Верьте мне, Пьер, что фертильная я,
Эта черта - генетическая,
Только мне нужен хороший отец,
Чтоб получился удачный птенец!
Не подойдут мне ни дылда, ни гном,
Нужен весьма эксклюзивный геном,
Чтобы отменных детей нарожать,
Чтобы гордилась с них Родина-мать!
Пьерушка, милый, Вы-супер, Вы - класс,
С детства на Вас положила я глаз,
Вы, как из бани морально всегда,
Вы для меня - как живая вода!
Что же, пойдем к алтарю поскорей,
Пусть нас простит дорогой князь Андрей,
Может, финал этот слишком простой,
Но так задумал граф Лео Толстой!
Эпилог
Все поют хором:
А.Якушева «Синие сугробы»
Когда Пьер с работы приходит домой,
Бывает, усталый, бывает и злой,
Наташа выходит в халате к нему,
И нежно мурлычит «Давай, обниму!»
Заброшено пенье, сольфеджио в ноль,
Б
ы
в
а
е
т
,
ч
т
о
л
ю
б
о
в
ь
п
р
о
й
д
е
т
с
а
м
а
,
Н
и
с
е
р
д
ц
а
н
е
з
а
т
р
о
н
у
в
,
н
и
у
м
а
.
Т
о
н
е
л
ю
б
о
в
ь
,
а
ю
н
о
с
т
и
з
а
б
а
в
а
,
Н
е
т
,
у
л
ю
б
в
и
б
е
с
с
л
е
д
н
о
с
г
и
н
у
т
ь
п
р
а
в
а
:
О
н
а
п
р
и
х
о
д
и
т
,
ч
т
о
б
ы
ж
и
т
ь
н
а
в
е
к
,
П
о
к
а
н
е
с
г
и
н
е
т
в
з
е
м
л
ю
ч
е
л
о
в
е
к
.
Н
и
з
а
м
и
Это единственный у нас пример настоящей любви не реальных людей, а книжных героев потому, что есть такие грани переживаний, для описания которых простому человеку "слов не хватает". Есть такие моменты переживаний, которые остаются незамеченными, а выдающийся писатель все это понятно, всесторонне описывает и события, и переживания их сопровождающие. Л.Н.Толстой с документальной точностью выступает в роли душевого осцилогрофа, который посекундно фиксирует, раскрывает волнения, движения, страсти и выдает уже в вербальной форме. В любви и влюбленности все люди переживают одно и то же, а вот детально и понятно, так, чтобы не только для души, а и для понимания своей жизни это могут только выдающиеся писатели.
Наташа Ростова и Пьер Безухов это любимые герои Л.Н.Толстого и он их описывает особо тщательно, без прикрас, а иногда даже с использованием резких формулировок, но зато с документальной точностью, по принципу "достоверность дороже симпатий". Счастливые, любящие семьи как Наташа и Пьер были, есть и будут. А благодаря "учебнику любви" Л.Н.Толстого их может быть больше.
Наташа Ростова прошла обычный путь по лестнице любви: сначала у нее была подростковая влюбленность в Бориса, потом пылкая "первая любовь" к Андрею Болконскому, увлеченность Анатолем Курагиным, завершающий трагический аккорд с Андреем Болконским. И только после того как она успешно проходит "курсы молодого бойца" ей становится "по силам" настоящая любовь - роль Матери - Жены.
Наташа - "черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка", ":грациозный поэтический бесенок:", "капризна", "всех тормошит, и всеми любима", а еще подвижная и непосредственная, она безоглядно была во власти своих чувств. При ее темпераменте неизбежна детская влюбленность в Бориса Друбецкого. Эта чувственная вспышка вызвала в ней мгновенное затмение разума, полный паралич всех других чувств. Она ввергла Наташу в глубокие переживания, и в этих страданиях душа развивается. Это первый значимый шаг из детства в юность, а взрослость пока далеко, где-то за горизонтом.
Наташа совершенно не задумывается над тем, для чего она живет, не придается мыслям ни о высоких идеалах, ни о "добром небе", ни о добродетели, ни даже о завтрашнем дне. Наташа всегда поступает так, как подсказывает ей сердце, мало задумывается о последствиях своих поступков, а потому нет ни фальши, ни поддельности. Любуясь своей героиней, Л.Н.Толстой выделяет в ней "простоту, добро и правду" Душа ее развивается, и уже может вместить в себя и даже требует более глубокого чувства к князю Андрею, в которого, она влюбляется и взаимно. Бурное чувство, объяснения в любви с князем Андреем и помолвка с годовым испытанием. Но темперамент Наташи не терпит душевного штиля такой продолжительности и вот ее уже бес попутал. Познакомившись и сблизившись в отсутствие князя Андрея с Анатолем Курагиным, Наташа, находясь во власти чувств, решается на отчаянный шаг - побег из родительского дома.
После неудавшегося побега Наташа тяжело переживает свой "низкий, глупый и жестокий" поступок, что-то уже похожее на взрослость. Разрыв с Болконским, его ранение и последовавшая смерть привели Наташу к глубокому внутреннему кризису. Она предалась отчаянию и скорби, замкнулась в себе. Все это, вечные метания созревающих душ.
Горе, расставания с близкими это неизбежная часть жизни, каким бы большим, ни было горе оно переживаемо. Наташа начинает постепенно обретать вкус к жизни, а встреча с Пьером, вернувшимся из плена, его заботливое внимание и глубокое искреннее чувство к ней окончательно исцеляют ее.
Пьер: массивный, толстый молодой человек с умным робким, наблюдательным и естественным взглядом. Фигура Пьера Безухова, может быть в зависимости от обстоятельств то неуклюжей, то сильной, может выражать и растерянность, и гнев, и доброту, и бешенство. И улыбка у Пьера не такая, как у других: Когда приходила улыбка, у него вдруг мгновенно исчезало серьезное лицо и являлось другое - детское, доброе.
Пьер также проходит все ступени взросления. Он участвует в кутежах, и здесь в нем проявляется то разгульно-барское начало, воплощением которого был когда-то его отец, екатерининский вельможа, граф Безухов. Чувственное начало одерживает верх над разумом: он по "большой любви" женится на светской красавице Элен. Но Пьер быстро осознает, что настоящей семьи у него нет, что жена его - легкомысленная женщина. В нем растет недовольство, но не другими, а самим собой. Участвует в дуэлях, опять страдает.
Жизнь Пьера - это путь открытий и разочарований, путь кризисный и во многом драматический. Он умен, любит предаваться мечтательному философствованию, исключительно добр и рассеян, одновременно его отличают слабость воли, отсутствие инициативы. Главная черта героя - искание успокоения души, согласия с самим собой, поиски жизни, которая гармонировала бы с потребностями сердца и приносила бы моральное удовлетворение.
Русские народные сказки с любовным сюжетом заканчиваются свадьбой с послесловием: " ...жили они долго, счастливо и умерли в один день". А Л.Н.Толстой в "Войне и мире" пошел дальше этих сказок и раскрыл секрет этих долготы и счастья.
Один человек еще не человек, только в паре он обретает гармоничную целостность.
Фейербах
После замужества в Наташе совершилось поразительное превращение, ее жизнь меняет курс на 180 градусов. Наташа реализует свою главную жизненную роль, для которой была предназначена. Эта ее роль была предопределена семейным воспитанием. Она выросла в нравственно чистой атмосфере семьи Ростовых, семьи, которую Л.Н.Толстой в романе считает гармоничной, полноценной, где царит полное взаимопонимание и существуют теплые отношения между родителями и детьми. Именно семья привила Наташе и любовь к искусству, и тягу к культуре, и ту народную органичность, которую, Л.Н.Толстой считает неотъемлемой частью духовного мира истинно русского человека. Именно семья сформировала Наташу как личность. На момент окончания романа у них с Пьером было четверо детей.
Для описания своей любимицы Л.Н.Толстой не жалеет резких выражений. Наташа "то, что называют, опустилась": перестала заботиться о своих манерах, словах, одежде - обо всей внешней стороне жизни. Она забросила пение, отказалась от всех своих прежних увлечений, занятий. Она отдала всю себя семье, мужу, детям - почти растворилась в них, стала их частью. Наташа вся пропиталась естественностью, стала жить почти природной жизнью.
Она опустилась, но опустилась в такую глубину, рассказывая о которой Л.Н.Толстой не перестает удивляться. Наташа стала "красивой и плодовитой самкой", в которой "видно было только лицо и тело, а "я" не было видно"? Ее "я" до конца растворилось в "мы". Наташа стала не просто естественным человеком, а ключевым "органом семьи", воплощением вечной "жено-матери" - берегиней. В этом своем растворении в "мы" она так слилась с мужем, что стала понимать его помимо слов, почти телепатически. Они разговаривали, "с необыкновенной ясностью и быстротой познавая и сообщая мысли друг друга... без посредства суждений, умозаключений и выводов, а совершенно особенным способом".
Это был способ, противный всем законам логики - "противный уже потому, что в одно и то же время говорилось о совершенно различных предметах... Наташа до такой степени привыкла говорить с мужем этим способом, что верным признаком того, что что-нибудь было неладно между ей и мужем, для нее служил логический ход мыслей Пьера. Когда он начинал доказывать, говорить рассудительно и спокойно и когда она, увлекаясь его примером, начинала делать то же, она знала, что это непременно поведет к ссоре".
Здесь можно вспомнить легенду о платоновских андрогинах, понять и представить, что значит найти свою половинку, что легенда родилась, столь долго живет не из простой фантазии.
Это состояние обозначается как совершенная гармония и оценивается как великое счастье ("одно сердце и одна душа") и, конечно, по праву... ибо это истинное переживание божества, которое, овладев человеком, гасит и поглощает все индивидуальное в нем... мужчина и женщина становятся орудиями продолжающейся жизни.
К.Г.Юнг
Перед нами поразительное до сих пор еще не до конца раскрытое явление. Передавая друг другу несколько мыслей сразу, в одну и ту же секунду, они не затрудняют этим свое понимание, а, наоборот, делают его более полным и быстрым. А когда они говорят по правилам логики, не о многих предметах сразу, а об одном, это не облегчает им понимание, а, наоборот, срывает его.
И парадоксальное понимание друг друга стоит у Наташи и Пьера на родственных основах. Их "глубокое погружение" друг в друга, их многоярусный обмен разными мыслями и чувствами сразу - плод слияния родственных душ.
Любовь Пьера к Наташе открыла в нем новые качества - появилась загадочная проницательность. "Он без малейшего усилия, сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви". "Может быть, - думал он, - я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда-либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что... я был счастлив".
Любовь это не столько чувство, приводящее к браку, сколько раскрытие действенной светлой энергии и других способностей в совместной жизни. Любовь перестает быть отдельно взятым чувством, а становится всеобщим состоянием души, тела, ума, поведения. Как живительная дождевая влага пропитывает иссушенную истрескавшуюся землю, так и любовь пропитала жизни Наташи и Пьера, весь уклад их бытия.
Любовь - это состояние, в котором человек способен почувствовать и пережить свою абсолютную незаменимость. В любви человек может почувствовать смысл своего существования для другого и смысл существования другого для себя. Любовь помогает человеку проявиться, выявляя, увеличивая, развивая в нём хорошее, положительное, ценное. Это высший синтез смысла существования человека. Только любя, отдавая себя другому и проникая в него, я нахожу себя, я открываю себя, я открываю нас обоих, я открываю человека.
Э. Фромм.
Эта любовь - естественное состояние не похожа ни на ранние Наташины чувства, ни на бурные чувства Пьера к Элен.
Если обыкновенные писатели описывают разные стороны, хитросплетения любви предшествующие свадьбе, то выдающиеся писатели описывают настоящую любовь, когда уже рождаются дети. А переживания, страсти предшествующие созданию семьи это только предтеча главного чувства в жизни так ярко и всесторонне описанные Л.Н. Толстым в романе "Война и мир".
Е Пушкарев Председатель Интернет - Клуба "ПРОСВЕЩЕННАЯ ЛЮБОВЬ"
Любовь Пьера Безухова к Наташе
война мир любовь безухов
Тема истинной любви и душевной красоты - одна из основных в романе «Война и мир». Следует отметить, что испытанию любви подвергаются практически все герои романа. К истинной любви и взаимопониманию они приходят, испытав страдания, муки, пройдя через многие препятствия.
Когда Пьер встретил Наташу, он был поражен и привлечен её чистотой и естественность. «Этот самый её взгляд иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему» (том 1). Чувство к ней уже робко начало вырастать в его душе, когда Болконский и Наташа полюбили друг друга. Радость их счастья смешивалась в его душе с грустью. «Что-то очень важное происходит между ними», - думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться… Да, да, - подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная» (том 2). В отличие от Андрея, доброе сердце Пьера поняло и простило Наташу после случая с Анатолем Курагиным. Вначале он презирал её: «Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новыми представлениями о ее низости, глупости и жестокости». Хотя Пьер и старался презирать Наташу, но увидев её, измученную, исстрадавшуюся, «еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера». Любовь вошла в его «расцветшую к новой жизни душу». На мой взгляд, Пьер понял Наташу, потому что её связь с Анатолем была похожа на его увлечение Элен. Пьер был пленен внешней красотой Элен, но её «загадочность» обернулась душевной пустотой, глупость, развратом. Также и Наташа увлеклась внешней красотой Анатоля, а в общении « с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды». Но также «ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров» (том 3).
Когда Наташе было плохо, она «рада была только Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа бессознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе» (том 3). Он был единственный, кто вносил радость и свет в дом Ростовых, когда Наташа мучилась угрызениями совести, страдала, ненавидела себя за все случившееся. Она не видела в глазах Пьера упрека и негодования. Он боготворил её. А Наташа боготворила его только за то, что он есть на свете и что он для неё единственное утешение. Он был ей дорог и жил в её сердце всё это время «Я сама не знаю, но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меня важны и как вы много для меня сделали. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека» (том 3).
Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; Представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить» (том 3).
Пьер сохранил в себе любовь к Наташе, прошел с нею через многие препятствия, и, встретившись с Ростовой, он не узнал её. Они оба верили, что после всего пережитого смогут ощутить радость, в их сердцах проснулась любовь: «вдруг пахнуло и обдало давно забытым счастьем, и забили силы жизни, и овладело ими радостное сумасшествие». «Проснулась любовь, проснулась жизнь». Сила любви оживила Наташу после душевной апатии, вызванной смертью князя Андрея. Любовь Наташи была наградой Пьеру за все лишения и душевные мучения. Она, словно ангел, вошла в его жизнь, озаряя её теплом, ласковым светом. Наконец Пьер нашел счастье в жизни.
Никто не знает, была бы счастлива Наташа, выйдя замуж за Андрея, или нет. Но я думаю, что ей будет лучше с Пьером, потому что они любят друг друга, уважают. При этом, Толстой не соединяет их вначале романа, я думаю, потому что и Пьеру и Наташе стоило пройти через все испытания, все мучения и страдания, чтобы обрести счастье. И Наташа, и Пьер выполнили огромную душевную работу, пронесли любовь через года, и за эти годы накопилось столько богатства, что их любовь стала еще серьезнее и глубже. Только чуткий и понимающий человек может приблизиться к счастью, потому что счастье - это награда за неустанную работу души.
Семья Наташи и Пьера - это образ идеальной семьи, по мнению Толстого. Та семья, где муж и жена - одно целое, где нет места условностям и ненужному жеманству, где сияние глаз и улыбка могут сказать гораздо больше, чем длинные, запутанные фразы. Наташе было важнее всего чувствовать душу Пьера, понимать, что его волнует, угадывать его желания, «она чувствовала, что те очарования теперь только были смешны в глазах её мужа, она чувствовала, что связь её с мужем держалась не теми поэтическими чувствами, а чем-то другим, неопределенным, твердым, как связь её собственной души с её телом».
После смерти князя Андрея, Наташа Ростова и княжна Марья, объединенные общим горем, стали еще ближе.
Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений... Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем-нибудь, имеющем отношение к будущему... Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость.
Княжна Марья первая вышла из печального состояния - нужно было заниматься воспитанием племянника. Алпатыч, приехав в Москву по делам, предложил княжне переехать в Москву, во Вздвиженский дом. Как ни тяжело было княжне Марье покидать Наташу, она чувствовала необходимость включаться в дела, и начала готовиться к переезду в Москву. Наташа, оставшаяся в своем горе одна, замкнулась в себе и стала избегать княжну. Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и родители с радостью согласились. Наташа с каждым днем становилась все слабее, и они считали, что смена места пойдет ей на пользу. Однако Наташа отказалась ехать с княжной и попросила близких оставить ее в покое. Она была убеждена в том, что должна оставаться там, где доживал последние дни князь Андрей.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери... Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни... Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное «...», с испуганным, не занятым ею, выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша... Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их...
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», - мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо...
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что-то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что-то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью на почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из-за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери.
Графиня лежала на кресле, странно-неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки...
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила...
Наташа, его нет, нет больше! - И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать...
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, - говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокаивал графиню. Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни - старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни...
Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни - любовь - еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Новое несчастье еще больше сблизило княжну Марью и Наташу. Отложив свой отъезд, княжна Марья три недели ухаживала за Наташей как за больным ребенком.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи...
Маша, - сказала она, робко притянув к себе ее руку. - Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другая была беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Наташа постепенно возвращалась к жизни, ее душевная рана заживала.
В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами о своем здоровье.
Многие современники и историки обвиняли Кутузова за его ошибки и его поражение под Красным и под Березиной.
Государь был недоволен им... Такова судьба не великих людей «...», которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Кутузов был противником того, чтобы идти дальше за границу. Он считал, что дальнейшая война вредна и бесполезна, что за десять французов он не отдаст и одного русского. Именно этим он и навлек на себя немилость Александра и большинства придворных.
Простая, скромная, и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история. Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.
5 ноября, в первый день Красненского сражения, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, где в тот момент находилась его главная квартира.
Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге... При приближении главнокомандующего говор затих, и все глаза уставились на Кутузова «...», который медленно двигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные...
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто-то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
Благодарю всех! - сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. - Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки!
8 ноября - последний день Красненских сражений. Русские войска пришли на место ночлега, когда уже началось смеркаться. Расположившись в лесу, солдаты занялись своими делами.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, - без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, - казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска - по силе духа и тела.
Со стороны леса показались две оборванные фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что-то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что-то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком - его денщик Морель.
Ослабевшего Рамбаля солдаты отнесли в избу, а Мореля посадили у костра и накормили. Когда захмелевший француз, обняв одной рукой за шею русского солдата, запел французскую песню, русские, стараясь подражать, стали подпевать по-французски.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно - в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось...
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни...
Государь 11-го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт... Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул...
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Александр наградил Кутузова Георгием первой степени, однако все прекрасно понимали, что эта процедура означала лишь соблюдение приличий, что на самом деле «старик виноват и никуда не годится». Государь был недоволен Кутузовым еще и потому, что главнокомандующий не понимал, зачем нужно идти в Европу, указывая на то, что набрать новые войска будет очень сложно, открыто заявлял о тяжелом положении населения.
При таком положении дел Кутузов был «помехой и тормозом предстоящей войны». Чтобы устранить столкновения со стариком, штаб был переформирован, вся власть Кутузова уничтожена и передана государю. Распространялись слухи, что состояние здоровья фельдмаршала совсем плохое.
Представителю русского народа, после того, как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую ступень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти.
И Кутузов умер.
Пьер после освобождения из плена приехал в Орел, на третий день после своего приезда заболел и по причине болезни пробыл в Орле три месяца.
С ним сделалась, как говорят доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все-таки выздоровел...
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно.
Выздоравливая, Пьер постепенно привыкал к прежней жизни. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Понемногу Пьер начинал понимать те новости, которые он узнал после освобождения из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы - той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было...
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это-то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, - не веру в какие-нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда- то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой...
Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем-то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего-то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что-то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям - вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии...
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны...
Старшая княжна, дочь Кирилла Владимировича Безухова, которая никогда не любила Пьера, специально приехала в Орел ухаживать за ним. Она заметила, что Пьер сильно изменился. Доктор, который лечил Пьера, часами засиживался у него, рассказывая истории из своей практики, делясь наблюдениями над нравами больных.
В последние дни пребывания Пьера в Орле к нему приехал старый знакомый - масон граф Вилларский (один из тех, кто вводил его в ложу в 1807 году). Он был рад встрече с Пьером, но вскоре заметил, что Безухов «отстал от настоящей жизни и впал в апатию и эгоизм». Пьер же, смотря на Вилларского, удивлялся, что еще недавно был таким же.
Приехавший к Пьеру управляющий доложил ему об убытках, заметив, что если он не будет восстанавливать московских домов, сгоревших во время пожара, и откажется от уплаты долгов Элен, то его доходы не только не уменьшатся, но даже увеличатся. Однако получив спустя некоторое время письма о долгах жены Пьер понял, что план управляющего был неверен, с долгами жены необходимо разобраться и, кроме того, нужно строиться в Москве. Пьер осознавал, что его доходы при этом значительно уменьшатся, но понимал, что так надо.
Тем временем в разрушенную неприятелем Москву со всех сторон возвращались люди, объединенные общим желанием восстановить столицу.
В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем-нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, - важные или самые ничтожные, - отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? - он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
На третий день своего приезда Пьер узнал от Друбецких, что княжна Марья находится в Москве, и отправился к ней.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же...
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто-то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», - подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
Да, - сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, - вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, - сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. - Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что-то сказать; но Пьер перебил ее.
Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, - сказал он. - Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым... Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему-то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье - милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что-то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, - подумал он. - Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того».
Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, - улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее - яснее, чем самыми определенными словами, - он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее...
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально-вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.
Княжна Марья рассказала Пьеру о последних днях брата. Смущение Пьера постепенно исчезало, но он чувствовал, что одновременно с этим исчезает и его свобода.
Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя...
За обедом княжна Марья попросила Пьера рассказать о себе.
А я стал втрое богаче, - сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
Что я выиграл несомненно, - сказал он, - так это свободу... - начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора...
В этот день Пьер долго не мог заснуть, он думал о Наташе, об Андрее, об их любви, и «то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это». С этого времени Пьер часто бывал у княжны Марьи и Наташи и отложил свой отъезд в Петербург. В один из вечеров Пьер обратился к княжне Марье с просьбой помочь ему объясниться с Наташей. Он признался, что сильно любит ее, но не может решиться просить ее руки. Однако мысль, что она могла бы стать его женой и что он может упустить эту возможность, не давала ему покоя.
Говорить ей теперь... нельзя, - все-таки сказала княжна Марья.
Но что же мне делать?
Поручите это мне, - сказала княжна Марья. - Я знаю...
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
Ну, ну... - говорил он.
Я знаю, что она любит... полюбит вас, - поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
Да, думаю, - улыбаясь, сказала княжна Марья. - Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть... Как я счастлив! Нет, не может быть! - говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, - сказала она.
В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья.
«Неужели? Нет, не может быть», - говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью...
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
Прощайте, граф, - сказала она ему громко. - Я очень буду ждать вас, - прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас... Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» - говорил себе Пьер...
Для Пьера это было время «счастливого сумашествия». Прежде он никогда не испытывал подобного чувства. Весь смысл жизни теперь казался ему сосредоточенным в любви. Когда при нем обсуждали государственные или политические вопросы или предлагали служить, он удивлял людей странными замечаниями.
Наташа предчувствовала, что Пьер должен сделать ей предложение. Когда княжна Марья сказала ей о том, что Пьер попросил ее руки, «радостное, и вместе с тем жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи». Но узнав, что Пьер собирается в Петербург, она очень удивилась.
В Петербург? - повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. - Мари, - сказала она, - научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня...
Ты любишь его?
Да, - прошептала Наташа.
О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, - сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи...
Болконский
Первый раз читатель встречает этого героя в Петербурге в гостиной Анны Павловны Шерер с беременной женой Лизой. После званого обеда он едет к отцу в деревню. Оставляет свою жену там на попечении отца и младшей сестры Марьи. Отправляется на войну 1805 года против Наполеона в качестве адъютанта Кутузова. Участвует в Аустерлицком сражении, в котором был ранен в голову. По приезду домой Андрей застаёт роды своей жены Лизы.
Родив сына Николеньку, Лиза умирает. Князь Андрей винит себя в том, что был холоден со своей женой, не уделял ей должного внимания. После длительной депрессии Болконский влюбляется в Наташу Ростову. Предлагает ей руку и сердце, но откладывает по настоянию отца их женитьбу на год и уезжает за границу. Незадолго до возвращения князь Андрей получает от невесты письмо с отказом. Причина отказа - роман Наташи с Анатолем Курагиным. Такой поворот событий становится тяжёлым ударом для Болконского. Он мечтает вызвать Курагина на дуэль. Чтобы заглушить боль от разочарования в любимой им женщине князь Андрей полностью посвящает себя службе.
Участвует в войне 1812 года против Наполеона. Во время Бородинского сражения получает осколочное ранение в живот. При переезде раненый случайно встречается с семьей Ростовых, и те берут его опеку на себя. Наташа, не переставая винить себя в измене жениху и осознавая, что всё ещё любит его, просит прощения у Андрея, в доме у Ростовых
Мечты и идеалы
Ищет свой Тулон; хочет всенародной славы и признания; его кумир - Наполеон.
Ради достижения своей цели готов принести в жертву
«...Отец, жена, сестра - самые дорогие мне люди... я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми». «Смерть, раны, потеря семьи, ничего мне не страшно».
Внешность
«Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами»
Лучшие минуты жизни
Что меняется в герое
Небо под Аустерлицем
Начинает понимать ничтожность «мелкого тщеславия» Наполеона в сравнении с тем «высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял».
Князь осознал великую истину - жизнь есть абсолютная ценность. Ощутил свою связь с бесконечностью: «Ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего-то непонятного, но важнейшего».
Открытие богатства мирной жизни
Вернувшись из французского плена, Болконский узнает о смерти жены. В его памяти навсегда останется «мертвое укоризненное лицо» маленькой княгини. С этого момента князь Андрей будет мучиться мыслями о пренебрежении, с которым относился к жене, поймет и осознает ценность семейного счастья, радости обыденной жизни среди родных людей: отец, сестра, сын Николенька.
Князь раскаивается в своих честолюбивых мечтаниях, в его душе поднимаются естественные потребности любви и добра.
Встреча с Пьером в Богучарове
«Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась, хотя во внешности та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь». Пьер «заражает» князя Андрея своей верой в людей, в жизнь не только земную, а и вечную, в Бога.
Князь Андрей принимает некоторые из убеждений Пьера, которые оказывают на Болконского благотворное влияние. Теперь уже князь может себе признаться: «Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: "Господи, помилуй меня"».
Встреча с Наташей Ростовой в Отрадном
Возвращается к «живой жизни», начинает ощущать радость общения с большим миром, людьми. В этом состоянии князь Андрей спешит войти в близкие ему сферы государственной деятельности, сходится со Сперанским.
Эмоциональность Наташи, ее искренность и восторг дают толчок к душевному возрождению князя.
Любовь к Наташе Ростовой
Меняет свое отношение к Сперанскому, которого уже начал почитать за кумира, замечает в себе пренебрежение к делу, которым так раньше интересовался: «Разве это может сделать меня счастливее и лучше?».
Князь становится счастливее и лучше от того чувства, которое пробуждает в его душе Наташа Ростова
Участие в войне 1812 года В армии князь становится заботливым и внимательным командиром. Он отказывается от предложения служить в штабе армии, его не волнуют мечты о личной славе. Солдаты называют его «наш князь».
Во время Бородинского сражения Болконский исполняет свой долг, им движет не желание личной славы, а чувство чести офицера, ненависть к врагу, разорившему его родную землю, его Лысые Горы.
Прощение Анатоля Курагина Увидев, как ампутируют ногу Анатолю Курагину, князь испытал искреннее сочувствие к боли и страданиям этого человека: «Распустился... цветок любви весной, свободной, независимой от этой жизни...»
Возрождение любви к Наташе Ростовой После тяжелого ранения переживает страстное желание жить. Именно в эти минуты возвращается к нему любовь к Наташе Ростовой. Но это уже другое чувство: «...он в первый раз представил себе ее душу. В первый раз понял всю жестокость разрыва с ней».
Смерть Андрея Болконского
«Чем больше он в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Все, всех любить, всегда жертвовать собой для любви значило - никого не любить, значило - не жить этою земною жизнью».
Судьба Андрея Болконского – это путь человека, совершающего ошибки и способного искупить свою вину, стремящегося к нравственному совершенству. Приобщение к чувству вечной любви возродило в князе Андрее силу духа, и он совершил самое трудное, по Толстому, дело – умер спокойно и достойно. И смерть стала «моментом истины» его жизни.
Этапы в развитии личности Андрея Болконского
Аустерлицкое сражение
Участие князя Андрея в войне 1805 года связано с его честолюбивыми мечтами о славе, о своём «Тулоне». Увлечение Наполеоном было свойственно многим представителям передовой дворянской молодёжи начала XIX века. Но Андрей жаждал не только личной славы, но и счастья для людей. Толстой выделяет его из толпы штабных карьеристов (таких, как Жерков и Друбецкой). Преодолением «наполеоновского» начала, стремлением стать выше окружающих его людей завершается этот этап в жизни Андрея. Небо Аустерлица помогло князю Андрею понять, что и преклонение перед Наполеоном, и его мечта стать спасителем русской армии – лишь заблуждение.
Встреча с Пьером и Наташей
Разочарованный в прежних идеалах, пережив горе утрат, раскаяние, князь Андрей уверен, что понял, в чём заключается счастье: в отсутствии болезней и угрызений совести. Но Пьер (в споре на пароме) доказывает ему, что надо верить в добро и высокое предназначение человека. А встреча с Наташей спасает князя Андрея от духовного кризиса, пробуждает в нём любовь и желание жить.
Бородинское сражение
В Отечественной войне 1812 года судьба князя впервые сливается с судьбой народа. Он возвращается в армию, охваченный тем же чувством оскорблённой национальной гордости, которое ведёт в бой простых русских солдат. В Бородинском сражении (в отличие от Аустерлицкого) князь совершает настоящий нравственный подвиг, достигает гармонии с самим собой и понимает, что главное предназначение человека – служить интересам родного народа.
Князь Андрей умирает от раны, полученной на Бородинском поле. Толстой примиряет его не только с Наташей, но и со всем белым светом, в том числе и с раненым Анатолем Курагиным. Писатель вложил в образ князя Андрея свою заветную мысль о том, что только любовью и добротой правится жизнь и без них невозможно ни истинное совершенство, ни избавление от мук и противоречий.
Статьи по теме
